Драмы

Лето 1941-го. В Алма-Ату один за другим тянутся эшелоны: заводы, фабрики — всё, что удаётся вывезти из-под огня. Механизмы демонтируют наскоро, бережно укутывают ящики с деталями, в темноте погружают в вагоны — и на восток, подальше от линии фронта. К сорока новым предприятиям город не был готов, но выбора не было. Каждому — найти помещение, провести свет, зажечь станки. Дни без конца — на запуск, на отсчёт. Вчера ещё здесь кипела мирная и медленная жизнь, а теперь по площадям катятся ящики

Шесть лет назад Николай Немов, капитан спасательной службы, сумел поднять из глубины затопленной шахты целый класс выпускников. Правда, счастливого финала тогда не вышло — одним подростком меньше. Тот мальчишка был женихом его дочери, и утрата навсегда поселилась между ними пустотой, которую трудно заполнить словами. Шли годы. Боль отступила, но не исчезла. Дина научилась дышать ровно, даже смогла полюбить снова. Вот и день её свадьбы — светлый, долгожданный. Николай приехал, чтобы быть рядом и

Лето 1945-го. Война на западе почти стихла, и часть закалённых баталиями дивизий отправилась в новый поход — на восток, где ещё сжимали кулаки японские армии. Глубокой ночью, под дождём, в лагерь одной из этих дивизий прорывается странный человек. Это Хламов. Уставший, худой, с воспалённым взглядом. По-русски он говорит с лёгким акцентом — сбился за годы скитаний. В руках у него судорожно сжат кусок ватника. Хламов рассказывает: он — русский эмигрант, узник жутких лабораторий, известного как

Вячеслав Лазарев когда-то водил огромные лайнеры, теперь — летает в небесах покорнее: над тайгой, на скромном кукурузнике. Семью вырвал из большого города, притормозил среди просторов, где рассветы пахнут дымом, а гул мотора становится почти сердечным ритмом. Рядом жена, сын Коля, привычная ровная жизнь. Всё могло бы так и идти — размеренно, по кругу. Но однажды в этот круг неспешных будней ломится нечто дикое и трогательное: медвежонок, тощий, лохматый, с глазами, в которых тоска по

Советские разведчики шли по чужой земле шаг за шагом — без лишних слов, будто сами тени. Задание казалось простым только в штабе: проникнуть во вражеский тыл, найти и доставить немца, который знал всё о новой грозе фронта — танке «Пантера». Всю дорогу подспудно шла простая мысль: «Язык» сам в руки не дастся. Спрятанные в кустах, с холодом в груди, они всматривались в силуэты среди руин. Одному хорошо маскироваться, другому — читать следы, третьему — чутко ловить малейший звук в темноте. Немцы

Второй сезон «Фишер. Затмение» ощущается как холодная ладонь на затылке — интуитивно, цепко, до мурашек. Здесь нет бутафории, только скупая, почти документальная правда. Боков и Козырев снова в гуще событий, где ошибаться нельзя: новая игра, знакомый страх. Перед ними противник, который думает на ход вперёд — каждое движение словно поставлено для чужих глаз, каждый просчёт влечёт за собой чужую боль. В расследовании нет места импровизации: каждую мелочь нужно ловить глазами, сердцем, опытом.

Рита возвращается не просто домой — она врывается в собственную жизнь после буйного, софитного, бешеного ритма всенародного реалити. Тут, как ни странно, звёздный статус совсем не щит. Соседи, что раньше улыбались сквозь зубы, не упускают шанса окончательно растоптать её имя. Во главе мстителей — бывший муж, упрямый и мелочный. Он будто специально подбирает слова и слухи, чтобы не осталось даже теней от прежней Риты. Она каждый день вдыхает прохладный воздух маленького города и чувствует: этот

Вечерняя суета, музыка, нарядные лица. Среди разноцветных шаров и коктейлей случай сталкивает Веру, Надю и Любу. Неожиданные спутницы, три разные истории. Им кажется, что все здесь случайно — ан нет, здесь начинается их совместная глава. Вера смеётся звонко, но в каждом взгляде — осторожность. Она расплачивается за прошлое: когда-то предательство мужчины выжгло в ней способность доверять. Теперь Вера запускает в жизнь новых людей, как в открытое окно свежий воздух — но тут же закрывает раму.

Алексей Воронов, мастер обналички с идеальной репутацией, вдруг исчезает со сцены. Он чувствует опасность — настойчивую, неотступную, врезавшуюся в затылок тенью. Спасение оборачивается азартной игрой: Воронов подставляет вместо себя ничем не приметного Юру Афанасьева, простого и не слишком удачливого парня из глубинки, внешне отличить которого от Алексея мог бы разве что внимательный близкий друг. Схема кажется безукоризненной, но фортуна играет по своим правилам. Воронов получает пулю —

Филипп не верит в инструкции и границы. Мир для него — странствие, где каждый шаг полон открытий. Неспокойный характер нередко выливается в неприятности, но это редко его останавливает. Мама — его основной остров. Она терпеливо ловит его вечерние новости, улыбается их совместным завтракам и не забывает вслух радоваться каждому нюансу: зарядке, долгим прогулкам по весенней набережной, шуму паркa с каруселями. Но у всех островов есть границы прилива — маму часто уносит рабочая рутина, и тогда