Русские

Костя давно не питал иллюзий о будущем. Москва его устала, он — ещё больше. Кредиты давят, долги наступают на пятки. Всё вокруг надоело до края. Он садится в автобус наугад: куда угодно, лишь бы не видеть знакомых улиц. Хочется исчезнуть, хоть на время. Дорога приводит в южную станицу. Люди здесь заметно проще, теплее. Ошибка — а кто её заметил? Местные ошибочно принимают Костю за врача с громким именем: Христофор Сергеевич. Словно на сцене комедии, встречают героя с приветливой улыбкой да

Агния и Саша вместе почти всю жизнь. Шестнадцать лет — не шутка. Один обычный вечер меняет всё: правда выходит наружу, и оказывается, изменяли оба. Никакой возможности для компромисса. Ни в душе, ни на кухне. Ни разговоров о прощении. Ни попыток спасти тонущую лодку. Их чувства остыли — словно кто-то выдернул вилку из розетки. Но у ситуации есть особая грань. Саша нарушает семейную клятву с Василисой. Та — подруга Агнии, почти сестра, и вдруг она ждёт ребёнка. Боли добавляет не только

Дочери Веника быстро узнают секрет, который отец мечтал скрыть подальше от домашних стен. Роман с школьным психологом Татьяной — для них гром среди тихого семейного дня. Начинается бойкот. Слова становятся редкими, взгляды — острыми. Девчонки замыкаются, отворачиваются, устраивают маленькую революцию за ужином. Вернуть доверие оказывается почти невозможным. Веник отчаянно пытается пробиться сквозь ледяное отчуждение: неловкие попытки объяснить всё по-взрослому только всё усложняют. Привычные

Борис возвращается домой после долгого, затяжного лечения. Дом кажется теснее, чем раньше: тишина здесь густая, но чужая. Катя встречает его привычной заботой. На ее лице — тревога, глаза ищут намёк, объяснение. Она не понимает, почему муж вдруг стал чужим. Болезнь, скрытая за завесой повседневности, болтает и режет их разговоры на куски. Однажды, за ужином, правда всплывает между ложкой супа и неловкой паузой. Для Кати — холодный душ. Она смотрит на Бориса, будто видит впервые. Немые вопросы

Сергей прославился в медицинской среде — руки его двигались с необъяснимой точностью, глаза привычно различали судьбы за тонкой плёнкой плоти. Но истинная жизнь Сергея крутилась не в стерильных залах, а на черте, где свет пересекает тень. За спиной — нелегальные сделки. Всё пошло прахом, когда имя хирурга оказалось в досье по делу о гибели журналистки. Арест был резким, как удар током. Тюрьма встретила его жёстким светом ламп и коротким, холодным дыханием замков. Сергей не стал ждать решёток

Калачёвы живут скромно. Каждый рубль на счету, заставляет задуматься перед покупкой лишнего батона. Папа — Ростик, учитель, вечный оптимист, для которого счастье укладывается в строчки разноцветного блокнота. Там он записывает расходы, вычеркивает невозможные желания и время от времени мечтает о научном гранте. Семья не привыкла хандрить, даже когда обувь протирается раньше, чем маршруты во двор. Они вечно в поиске: эстафеты, лотереи, конкурсы, шанс ухватить что-то стоящее — не просто привычка,

Варя танцевала с самого детства. Не просто повторяла чужие движения — искала в каждом шаге что-то своё, упрямое, настоящее. Босыми ногами она скользила по деревянному полу, словно каждое па легко превращалось в уверенность. У неё была цель, простая и невозможная одновременно — однажды выйти на большую сцену и доказать себе: она может быть среди лучших. В этом году возможно стало ближе. Варя решается пробовать себя на самом крупном танцевальном соревновании. Волнение прижало к сердцу ледяное

Василий Кирсанов когда-то заполнял формы в банке, а теперь учится вызывать аплодисменты там, где обычно слышит смешки. Его мечта — создать иллюзионное шоу, почти достойное Копперфилда. Радужные планы требуют жертв, и Василий уговаривает жену Светлану решиться на отчаянный шаг: продать просторную квартиру, купить тесную однушку, обернуть деньги на магическую сцену. Шоу же обманывает ожидания — публика быстро остывает, а для семьи теснота становится не переносимой. Светлана не скрывает усталости.

Фил Динозавров — парень с вечной тенью неудачи. В школе его имя — повод для шуток, а девчонки видят насквозь и проходят мимо, будто мимо витрины с пыльным экспонатом. Отец — главный хранитель семейного позора, заведует тихим музеем, который никому не нужен. Все мечты Фила захлопываются на замке разочарования — до той ночи, когда он по чистой случайности запускает портал, спрятанный между старых черепов. Мир вокруг взрывается новым смыслом. Мезозойские дебри, сырые холмы, рёв доисторических

Голова гудела. Свет, равнодушно белый, резал глаза, будто высмеивал чужую слабость. Мужчина медленно открыл веки. Ни лица в памяти, ни голоса, ни одного зацепки. Всё стерто. Только чужое имя, написанное на браслете, — и то казалось ненастоящим. Он чувствует странное жжение внутри головы. Скользит пальцами по коже — на виске под бинтом что-то твердо давит. Мозг будто не его. Не просто амнезия. Мир здесь зыбкий, голоса коридора не помогают вспомнить прошлое. Врач говорит осторожно, речь измеряет,