Ужасы

Темные переулки Лондона прячут немало секретов, но самой зловещей тенью здесь ходит имя Суини Тодда. Его мастерство в цирюльне — легенда, словно сама сталь в его руках оживает. Бритва скользит по коже, и кожаные кресла давно стали для многих последней остановкой. Горожане шепчут: этот парикмахер опасен, хотя жаждущих ухоженных лиц у двери — хоть отбавляй. За витриной лавки прячется не просто умелый мастер — в Тодде живет боль утраты и гнев, отравивший его детство. Он ищет отмщения тому, кто

Тим и Милли давно живут вместе. С каждым годом между ними накапливается нечто неопределённое, будто старый диван, от которого не решаешься избавиться. Любовь ли это? Или просто привычка? Ответ ускользает — как тепло воды, когда кладёшь ладонь в озеро. Они перебираются в тихий городок: Милли берёт место учителя в школе, Тим не оставляет мечту — возится со звуком в домашней студии, ищет ту самую ноту. Жизнь огибает их, не спеша. Разговоры — короткие, взгляды — иногда чужие. Порой кажется, что у

Двадцать восемь лет. Словно целая вечность для земли, которая привыкла к страху. Эпидемия уже не в новинку. Осталась только привычка прятаться, надеяться — порой бездумно, часто отчаянно. Мальчик живёт где-то на окраине мира, который давно перестал быть домом. Он не занимается детскими проделками. Он не мечтает о будущем — его мысли прочно приклеились к одной цели. У него есть мать. Она лежит, бледная, глазами ищет хоть намёк на спасение. Болезнь держит её на грани, вытягивает силы. Все надежды

Тёмная тишина разбивается о землю — не звездопадом, а обломками чужого корабля. Далеко от суеты, где-нибудь на забытой базе, не спавшие сутки солдаты привычно собираются на тревогу. Среди них есть одна — взгляд цепкий, шаг твёрдый. Она привыкла молчать до нужного момента, будто чувствует, что впереди что-то неладное. Сорвавшийся с небес корпус дымит, металл шипит на ветру. Корабль явно не земного происхождения — кожа привычно поёживается при каждом шаге внутрь. Датчики пищат, видео не ловит

Люк Эллис — умный, тихий мальчик, который привык жить среди взрослых разговоров и сложных задач. Однажды его привычный мир рушится: он открывает глаза в чужой комнате, где всё пугающе незнакомо. Здесь нет горячей каши по утрам, зато есть другие дети — настороженные, сломленные, хранимые силой, о которой Люк раньше только догадывался. Каждый из них — носитель особого дара, но теперь этот дар обернулся ловушкой. Это Институт. Стеклянные коридоры, стерильный свет, надвигающееся ощущение опасности.

Глубокой ночью маленький город погрузился в тревогу. Семнадцать учеников одного класса исчезли — словно растворились, не оставив ни следа. Дети ушли из родных домов в темноте, будто договорились заранее, но никто не видел и не слышал их ухода. Только один мальчик остался — в его комнате свет не гас всю ту ночь, и он не покидал кровати. Полиция отчаянно ищет разгадку. Уже четырех недель домы, дворы и леса прочесывают под фарами, но любая ниточка рвется в пальцах поисковиков. Ответов нет — только

Подъезд высокий, окна мутные. В воздухе — чужая тишина. Женщина держит девочку крепко за руку, как будто это помогает не оступиться в новой жизни. Они заходят в квартиру, вокруг — запах свежей краски и глухой бетонной пустоты. Поначалу кажется: здесь можно дышать свободно, запереть прошлое за толстой дверью. Соседи насторожены, лица размыты тревогой, глаза словно ищут знакомые детали, которых нет. Со временем понятно — никому здесь не по себе. Дом будто живёт собственной, недоброй жизнью. Лифт

Мужчина и женщина едва вошли под старую арку — и воздух сразу поменялся. Деревья стояли около особняка, нагроможденного на склоне, раскинувшись тяжелыми, торжественными теньями. Внутри пахло пылью и сыростью, за окнами фонари упрямо не давали ночи затянуться совсем. Пара искала забвения, может — новый старт. Им хотелось верить, что стены еще помнят добрые голоса, но дом открыл им совсем другую тайну. В самой глубине — комната, глухая от времени. В ней — гроб. Доски потемнели, обивка выгорела,

Новый Орлеан. Эмили и Кристиан сливаются с ранним утром французского квартала: краски фасадов, запах свежесваренного кофе и лёгкий шёпот джаза в воздухе. Они уже ставят столики в будущем кафе, когда под полом в старом сундуке находят спиритическую доску. Доска покрыта паутиной надписей и черепом, вырезанным вручную. «Поиграем?» — спрашивает Эмили. Кристиан колеблется, но соглашается. Маятник начинает качаться сам по себе. Эмили улыбается, как будто слышит дорогую мелодию. В ней что-то меняется: