Идеальное убийство

Южный берег Крыма, 1968-й. Солнце слепит от зеркальной воды и шершавых скал. В санатории для партийных чинов жизнь течёт особой вязкостью — медленно, лениво, будто здесь время специально приглушили для избранных. На пристань выходит пёстрая компания: член ЦК, жена, помощник, молодые москвичи, именитый писатель. Небрежно обмениваются фразами, улыбаются. Спускаются на катер и уходят в глухую бухту, где тихо и нашли своё уединение.
Пикник — как по заказу: закуска, смех, долгие, умные и пустые разговоры. Но едва стемнело, веселье обрывается — один за другим они валятся прямо на горячий песок, будто нити вдруг оборвались. Острые боли, страх, суматоха: кто-то корчится, у кого-то уже меркнет взгляд. Одна из женщин не доживает до рассвета.
Следы преступления будто смыто приливом — улики размыты, мотивов не разглядеть даже сквозь лупу. На поверхности — всё случайно. Любой мог угодить под раздачу, значит, жертва могла быть любой. Кто и зачем решился на шаг, где нет ни выгоды, ни логики?
В санаторий направляют следственную группу КГБ. Чекисты быстры, слаженны, опытны. Держатся отстранённо, снисходительно поглядывают на низкорослого капитана Савченко — сельского участкового, которого привлекли к делу без особого почтения. Он здесь будто случайно, по недосмотру, и первые его слова глушат смущённой паузой. Никто не спешит слушать.
Но Савченко ловит детали, которые ускользают от чужих глаз. Он слушает не только слова, но и дыхание, замечает интонации и лишние взгляды. Остальные уверены: этот стихийник из деревни не выдержит игры на чужом поле. Однако именно равнодушие к чинам и острота наблюдателя позволяют ему запустить свою тихую, упорную работу. От каждого мелкого движения, хрупких теней на стенах его кабинета, начинают складываться простые, страшные узоры, где равнодушие и смерть сплетены в тугой клубок.