Первый на Олимпе

Юрий Тюкалов вернулся к жизни там, где смерть уже казалась неизбежной. После ленинградской блокады он едва стоял на ногах: силы покидали тело, а душа охладела. Казалось, что спорт с его изнурительными тренировками навсегда закрыт для него. Но однажды в дверях зала появились Михаил и Вера Савримовичи.

— Мы тебе поможем, Юра, — тихо сказал Михаил, протянув руку.

Слова тренера задели что-то внутри. Юра принялся за вёсла. С каждой тренировкой появлялось чувство лёгкости, будто туман рассеивался. Новая команда складывалась из таких же, как он, — побитых войной, но не сломленных.

Утро начиналось с выкриков старта, а заканчивалось в кругу друзей: кто-то подкатывал лодку, кто-то рисовал схемы гребли на доске. Здесь не было места одиночеству. В поддержке и искренних улыбках находились та самая сила и смысл.

Путь к победам был тернист. Порой лодка заваливалась на волну, то мышцы отказывались слушаться. Но рядом стояли Михаил и Вера, держали ритм, не давали сдаться. А Юра греб всё быстрее и увереннее.

Его глаза горели одной мыслью: Олимпиада в Хельсинки. Именно там он крикнет миру: «Я жив, и я сильнее любых испытаний».