Убийца

Джули давно ушла с тропы, где всё решается выстрелом. Теперь её дни проходят размеренно среди оливковых рощ Греции. Её дом — скромный, окружён тёплым ветром и чужими тайнами. Случайные гости пугают. Но Эдвард — совсем другое. Он появляется внезапно, с чуть настороженным взглядом. Его интересует отец, которого он толком не знал. Вопросы висят в воздухе, тянут за собой старые обиды. Джули не любит возвращаться в прошлое. Каждый ответ — как лёгкое прикосновение к незажившей ране. Порой ей хочется сказать всё как есть, но в голосе скользит горечь. Эдвард настаивает. Она соглашается на разговор, не подозревая, что минуты покоя сочтены. Старая вина настигает быстро. Прошлое словно упрямая собака, не уходит ни за призывами, ни за молитвами. Опасные люди проявляются: звонки, тени у окна, внезапные шорохи ночью. Джули чует опасность раньше сына — инстинкт убийцы не умирает. Их дом становится ловушкой. Прятаться бессмысленно. Она собирает Эдварда — быстро, без лишних объяснений. Взгляд становится жёстким, а шаг — уверенным, словно она снова в деле. Бегство превращается в бесконечную дорогу: автомобилем сквозь извилистые серпантины, на рассвете — пешком через заросли и руины. Эдвард постепенно понимает: у матери были причины скрывать это прошлое, но их жизнь теперь зависит от её скорости, её осторожности, её старых навыков. Джули защищает сына яростно. Она злится на себя за то, что не смогла вырваться навсегда, но сейчас важна только его безопасность. Эдвард смотрит на неё удивлённо: разум сталкивается с новым образом матери. В оттенках страха появляется доверие. Пейзажи меняются, но тревожная тишина не исчезает. Их ждёт правда, но она, как и старые грехи, осталась позади, где солнце прячет кровавые следы.